Я просто должна

Новый год - самый лучший праздник. Безотносительно обстановки в стране, личности президента, наличия или отсутствия денег, погоды и т.д. Кончено хорошо, если ты живешь в цивилизации, президент у тебя не Путин, тебе выдали супер-премию, а за окном снежок и северное сияние, но не в этом счастье. Новогодняя радость, она где-то внутри и даже с календарем связана весьма опосредованно. Мне, например, нового года иногда очень хочется летом, а в декабре иной раз и вовсе не до праздников. Обычно я елку ставлю чуть ли ни накануне, но в этом году очень захотелось начать праздник пораньше. Ну, вдруг в самом деле конец света, а я не успею порадоваться елке. Кстати, конец света - это просто конец света какой-то. Я вот хоть и не верю ни на грош в эти россказни, а все равно думаю, что надо бы и с друзьями поскорей увидится, и с родителями побольше пообщаться, и изобретаю, как бы мужа на работу не пустить 21-го. Подсознательный дурдом на ножках. С окружающими, по моим наблюдениям, проис

С каждым днем я все меньше люблю людей. Или вернее, люблю все меньше людей. Понимаю, что это плохо, но ничего не могу с собой поделать. Они раздражают меня своей наглостью, тупостью, чванством, закомплексованностью, ограниченностью, самовлюбленностью и т.д и т.п. Сама я от этого становлюсь озлобленной, что меня, конечно, тоже не красит, но куда деваться. Впрочем большую часть человечества я все-таки могу выносить, отгородившись внутренним барьером, но некоторые доводят меня до настоящего исступления. Такого, что прямо тянет бежать и бить морды. В особенности мне ненавистны низкопробные провокаторы, на все сто уверенные в своем невероятном уме и хитрожопости.

Бывает очень раздражающий шум. Ну, когда ногтями по стеклу или вилкой по тарелке, например. Это почти у всех. А у каждого есть еще специальные шумы, которые бесят только их. Я терпеть не могу жужжания. Однажды, давно, года два назад, я заметила, что слышу странное жужжание, когда сижу на диване перед телевизором. Такое, знаете ли, периодическое взы-взы, короткое, довольно тихое, но страшно мешающее. Жужжало что-то явно совсем рядом, в пределах дивана. Помню, как начала обыскивать местность. Перекладывала подушки и разные предметы, которые живут рядом со мной на диване - всякие чехлы с пилками для ногтей, плошку с орешками, пульт, упковку носовых платков и прочую дребедень. Ничто не могло жужжать. Тем ни менее взы-взы прдолжалось. Я обыскала пол и подоконник, прикладывалась ухом к горячей батарее - ничего. В итоге я сдалась и, выключив телек, сбежала с назойливого дивана.

Неожиданно для себя обнаружила, что люди, приходящие в мой блог, часто обращаются к вкладке "Обо мне" . Видимо что-то обо мне им интересно. И мне стало стыдно. Людям интересно, они заходят посмотреть, а страничка пустая. Невежливо получается. Исправилась и заполнила пустую страничку. Впрочем, если вы уже читаете тут и вам обо мне тоже интересно, то можете просто заглянуть под кат.

Я не слишком люблю писать о кино. Не так хорошо я разбираюсь в этом виде искусства, чтобы давать полноценную критику, анализировать режиссерскую, операторскую или актерскую работу. Все что я могу - сказать понравилось мне или нет, а это, конечно, чистой воды вкусовщина. Однако, сейчас мне хочется поделиться эмоциями от двух фильмов, что я посмотрела недавно, и что по-настоящему меня задели. Впрочем мой рассказ скорее не о фильмах, скорее - это  размышления на, казалось бы, почти не связанные друг с другом темы.

Он вернулся из армии в середине 70-х. Молодой, видный парень, унаследовавший от отца грузинские черты, а от матери превосходный русский язык и русскую душу. В институт поступить не удалось и он через друзей устроился работать в такси. Ему не нравилось, но работать было нужно - семья не богатая. Да и вообще, в то время все работали. Как-то раз, весной, проезжая по Ленинскому проспекту он увидел на обочине девушку. Длинные светлые волосы, расстегнутый бежевый плащ, голубой шифоновый шарфик и перчатки в руках. Она вроде бы ловила машину. Он подъехал, остановился. Обычно люди открывают дверь, говорят адрес и спрашивают цену. Но она лишь мельком взглянула в окошко, отмахнулась, мол, нет, с тобой я не поеду, и пошла прочь. Он обиделся, уехал. Через несколько дней в том же месте он снова увидел ее. Опять подъехал, а она опять лишь взглянула, махнула рукой и отвернулась. Он стал специально выезжать на Ленинский и иногда, всегда в одном и том же месте, видел ее. И каждый раз история